шений и колорита, сюжет) не могут соперни-

чать с неповторимостью модели как таковой

и яркостью нахлынувших на художника

чувств. Он просто пишет портрет киргизской

девушки в элечеке. Композиция не открывает

для нас новых живописных аспектов. Но не то-

ропитесь с выводами! Колорит традиционен

и заметен настолько лишь, чтобы "прочесть"

национальный характер модели. Взгляд уст-

ремлен на зрителя, руки спокойно лежат

на коленях. Все наши опасения могли бы сло-

житься в определенное и категорическое суж-

дение, если бы перечислением этим мы и ог-

раничились, но Ромадин идет дальше.

Его замысел неожиданно делает скачок.

Простите, не неожиданно - в этом все дело!

Его концепция последовательной передачи

банального впечатления почти исчерпывает

себя, начинает пугать и смущать и самого ав-

тора, перерастает в неудовлетворение моде-

лью, в отсутствие ослепительных эмоций,

которые бы перевели портрет в новую плос-

кость, в новое качество, способное опроки-

нуть весь замысел в область чувств.

Неуклонно следовавший до сих пор своему

методу (или рабочей идее, как угодно), автор

с ужасом замечает, что он начинает "засушивать"

вещь, - он восстает, порывает с идеей и послед-

ним напряжением отвергает концепцию во имя

чувства, преодолевая самого себя. В этот момент

рождается произведение искусства. Элечек

вспыхивает, банальность приобретает торжест-

венную глубину, открывая перед нами удиви-

тельную грань сиюминутного, неповторимого.

Возникает напряжение, которое заключа-

ется в контрасте между пламенем, окутавшим

головной убор девушки, и ее бесконечно спо-

койным, бесстрастным взглядом, руками,

сложенными без движения на коленях. И это

чудо происходит, как только художник всту-

пает в борьбу с собой против ограниченнос-

ти собственных концепций, без которых в то

же время невозможно творчество.

new aspects of painting. But don't jump to hasty

conclusions! The couleur locale is so far tradi-

tional as to "read" the national character. She

fixes her look upon the spectator with her hands

Iying calmly оn her knees. AII ош apprehensions

would have actually led us to а certain and cate-

gorical judgement, had we stopped ош descrip-

tion right here; but Romadin goes further. His

idea suddenly takes а leap. But - pardon mе - it's

not а sudden оnе, and this is the case! His соn-

ception of rendering а bаnаl impression in

sequence is almost getting exhausted as it start-

ed to scare and confuse the artist himself. So

that his feeling of discontent with the model

grows into the absence of bright emotions which

would bе аblе to саггу the portrait into а new

dimension and give it а new quality that in its

turn would bе аblе to throw the idea in the

domain of feelings.

Following firmly his method (ог his working

idea, both аге right) the author, being in cold

terror, notices that he begins to "dry" the idea.

Не uprises, quits the idea and with the last

attack of tension rejects the whole conception

in the nаmе of feeling. Не does it overcoming

himself. This is the moment the true piece of

art comes to life. The elechek is set aflame, the

banality receives а solemn depth that opens а

mysterious edge of аn up-to-the-minute reali-

ty that never repeats itself.

There arises а tension which is а contrast

between the flame around the girl's head and

her unbounded quietness, unimpassioned look

and hands Iying оn knees. And the miracle hap-

pens. As soon as the artist plunges into fight

against his limited conceptions, without which,

however, nothing is possibIe to create.